ТРИ КАРТИНКИ
1969. Бабушка в платочке держит красное знамя, а сзади что-то горит
У мужа моей тетки, старшей сестры моей мамы, дяди Андрея Исааковича на спине были шрамы, следы фронтовых ранений. Двадцать пять лет прошло с окончания предпоследнего мирового безобразия.
Дядя Андрей Исаакович, как вы поняли, был фронтовик и, таким образом, ходил по квартире в широких, как парус, трусах и в белой хлопчатобумажной майке. Дом был панельный и пятиэтажный, располагался в Ташкенте. Во дворе имелись арыки. В арыках жили скользкие многоногие твари, дети ловили их с помощью ниток. Азия.
1974. Пожилая женщина в традиционной одежде сжимает древко флага на фоне огня, а серп и молот плывут над ее головой
Пять лет спустя в Европе под Киевом в нашем пионерлагере «Антей» всегда светило пусть всегда будет солнце, пусть всегда росли розоватые нежные шелудивые сосны, но между ними еще были видны траншеи, полузаросшие, как шрамы.
Пионеры выкапывали из песчаной и влажной земли осколки снарядов, вроде тех, что когда-то исполосовали спину дяди Андрея Исааковича. Гильзы, пахнущие седыми оксидами меди. Обрывки ржавой колючей проволоки. Какие-то еще фрагменты героического перфекта, важной истории, куски эпоса, этоса, этноса.
2022. Стынет, согнувшись дугою, старуха в плаще с балахоном с косою в руках, а пламя пылает
В тех местах под землею грибницами бетонные лабиринты, не защитившие никого из впитавшихся в этот супесок в сорок первом.
В тех местах много муравейников. Хвоя, хвощи, кислица, прочие официальные лица. Там всегда разгар июня, там пахнет смолою и, будто в трофейном бинокле — оптически ясный день.
В тех местах за забором пионерского лагеря простиралось широкое шершавое поле, а за ним извивалась река.
И эта река называлась: «Ирпень».