Однажды мы говорили с мамой.

— А вдруг так случится, что ты возьмешь и уедешь?

— Я и заграница — смешно. Мама, я из России не уеду никогда!

Через полтора года после этого разговора я пересекла границу Финляндии, с одним рюкзаком убегая от политрепрессий.

Про войну с Украиной тоже говорили «никогда». Но она застала миллионы людей врасплох. В самое неподходящее время. В самом неподходящем месте.

Я жила в лагере для беженцев под маленьким финским городком на границе с Россией. Наш лагерь был одним из крупнейших транзитных центров в Финляндии. Автобусами к нам привозили людей. Эти люди бежали от войны, они были участниками страшных событий, а я была свидетелем их боли, их рассказов, слез, панических атак. Мне показалось важным писать обо всем, что я вижу. Так появился этот дневник. Я ни у кого не спрашивала разрешения на интервью и не говорила людям, что буду записывать разговоры, поэтому изменила имена всех своих героев.

Пятый день войны. Шок прошел, остались слезы от боли и бессилия. Киев опять бомбят. Киев бомбят войска моей страны. Жутко. Страшно. Но факт.

Я не буду писать очевидные вещи вроде «Миру — мир. Нет войне». Это, конечно, все так. Иначе — не может быть и речи. Но мне хочется о другом — о людях.

День начался с сообщения: «Ася, у вас там в городе из волонтеров никого не дергали менты? У нас ищут именно тех, у кого в 19-м году были обыски». Начинаю лихорадочно перебирать в голове людей. Этот уехал, этот уехал, этот уехал… Нет, остался один. Мой хороший знакомый и прекрасный журналист. Когда-то я смотрела на него в ютубе и восхищалась, а сейчас пишу ему в личку. Надо предупредить. Могут прийти.

Сообщение прочитано. Перезванивает. Убеждаю, что нужно уезжать. Можно сделать так и так. В ответ голос, полный отчаяния: у него семья, жена, ребенок. Сейчас улететь очень сложно, небо закрыли почти все страны, через восток дорого.

— А мы тут просто на предпоследние едой закупились. А то в «Пятерочке» переоценка, сейчас как нам напереоценяют, — смеется.

Он решил остаться. Пришлось уволиться с любимой работы, заткнуться, залечь на дно, иначе уголовка за связи с экстремистской организацией. Кем работать? На что жить?

— Вот представь, открываю холодильник и понимаю — на пару дней хватит. А на больше мы тут не загадываем.

Понимаю: убеждать нет смысла. Прошу его не пропадать. Держаться там как-нибудь.

Смеется над «как-нибудь».

— Как-нибудь держимся.

Город, страна — государство сжало людей в тиски, и капкан захлопнулся. А я как будто наблюдаю за всем этим со стороны и ничем не могу помочь. Тяжело и обидно. Но все эти наши боли — ничто по сравнению с болью и страхом тех, кто сегодня ночует в Киеве. Мое государство и их пытается загнать в капкан. Но…

Вечер. Захожу в инстаграм. Пятый день мой любимый психолог ведет трансляцию из Киева. Ее прямые эфиры — это островок принятия и поддержки. Она их так и называет — «поддерживающие». Галя сегодня первый раз дала слабину, ругает ботов, которые хлынули к ней в комменты после поста за мир в Украине. Сегодня она приболела, но держится бодрячком. Рассказывает, что делать с паническими атаками, как справиться с тревогой и шоком, к кому обратиться, если нужна гуманитарная помощь в Киеве, и что происходит вокруг. «Сегодня, конечно, было страшновато, от взрывов у нас дома даже дрожали жалюзи. Но зато я научилась бегать как пантера». Улыбается.