искусство — пустая морока — заметки на жженых полях пока у нас спящих под боком третьим ложится снаряд

пока под обвисшие руки соседку в сторонку несут пока тополя или буки не просто деревья в лесу

внутри предложения пусто от крика которым оно летит над притихшим искусством как табуретка в окно

не вяжутся мысли в абзацы и только простые слова и звуки, которыми драться и вопли, чтоб выживать

потом замолкают от страха не выдохнуть, не вздохнуть пока как змея под рубаху или земля на грудь

ели нас с головы набивая картошкой чтоб из глаз и из носа текла каждый был улыбавшейся плошкой и предметом стола

всей деревней сидим на крестинах а потом все на свадьбе сидим на борще, перваче и былинах от рождения и до поминок в одну песню, как в бездну глядим

рубят там казаки, кони едут мерзнет в поле погонщик один мы поем, со стола снеся деда и прикидываем — кто за ним

выходите потом — будем драться по деревне бежать с топором мы — прародина цивилизаций и назад скоро их заберем

а кто не вдыхал величия? ведь было дело? казалось, что родине нет предела нет предела истории и всюду наши и правды полны поднятые чаши

ничего, что водка горька в них, а вино поддельно что неизвестно из чьих черепов они сделаны да и были полны ли — пока мы жевали пайку носили майку, зимой фуфайку

собирались по трое, били слабых передавая тычки по цепочке от отца — сыну, от сына — бабе от деда — духу, от духов — ночи

русской ночи, выползающей из ухабов не кончающейся полночи во владивостоке

жизнь с утра на снегу намечает штрихи и полоски и со сна на бегу из под зимней тоски мысль мерзнет без сноски

без опоры на смысл без глубокого чувства величья

просто голая мысль даже как без белья — без кавычек

лежа будем смотреть летом в черное небо россии искры кассиопеи как болгаркой менты дверь пилили

будет каждый кивок означать миллион предложений будут руки искать где теплей и бояться опровержений

это время вперед — не догонит ахилл черепаху ностальгия живет хоть осыпалось прошлое прахом

а пока по литве по эстонии в лютую морось убегай от войны замеряй в новостях ее скорость

гори гори моя ты рига и по-латышски говори как снег за шиворот с порога
в тебя набились декабри твоя воздушная тревога о том, что близко упыри

твоя балтийская метель о том что всем необходимо петь мерри кристмас у камина а не прикидывать — где цель надеясь, что и этот мимо

гори лотком с горячим пивом с корицей обжигая рот пусть стыдно нам, что мы не киев и страшно стать наоборот

нам шел двадцать второй как атавизм трамвая по серверам любви и от нее сгорая

заваленный остатками сарая и бог из дрона добрый великан находит нас и как цветы срывает гадая о любви по лепесткам

и лентам новостным нас разбирая без рук и ног мы ходим по рукам

нас шлют открыткой утренней друзьям в обед коллеги смотрят на коленях то, что увидеть за окном нельзя

пока шипит запал кофемашины как кирпичи бьет раковину лед нас видит бог из рижской жизни мирной и за победу блади мэри пьет

были дела а потом вспоминается холод запах костра или горящих книг и дома их — полок

и человек вылезает из голого в стеклах пола и перешагивает себя или кого-то другого

городом был гудел и казался скучным разве на елку сходить или выпить водки ну а теперь его точно не было лучше и догорающей книжной икеевской полки