пепельная среда
/Е.Б.
я
маленький человек имеющий право имеющий права и обязанности говорящий на русском языке пишущий на русском языке не проклинающий и не коверкающий речь впитанную со второй группой крови с белком на поверхности эритроцитов
и я говорю и я записываю то о чем говорю тихо или громко с паузами или без с междометиями с придыханием с ударной или безударной Я
плачу́ налог на собственную жизнь на жизнь своего ребенка на жизни своих близких на жизни своих друзей
налог сумасшедшего на отдельную палату с мягкими стенами с возможностью стоять неподвижно не сгибая коленей не вскидывая рук к высокому потолку с единственной желтой бытовой лампой накаливания
я не могу замолчать я не могу продолжить
мой голос — назойливый белый шум сползает от скрипучей челюсти вниз по мягким ногам
мой голос разбивается о непомерный налог на недосказанность
налог на время соскребут от язвенного нёба маленького человека имеющего право имеющего права и обязанности не переступающего непреступного великодушия доживать себя честным и частным
имеющим то что было то что есть то что не может не существовать потому что рождено потому что откормлено потому что безразмерно
незачеркнутое Я ненавистное Я завернутое в бело-розовое клетчатое покрывало в роддоме 25 города Москва столицы моей щипучей шипящей
страны маленьких людей маленьких прав маленьких обязанностей
думать на родном языке
говорить не в пустоту созерцать не пустоту
сохранять квитанцию оплаченного налога на мужество
когда поверхность боли затянется и рубцы оттенят излишки тонкой ткани запишут нас страданием
перечеркнут рисунок: человечек дом цветочек
затрут каждый сантиметр болезненного тела кривого лица холодных пальцев
перетрут в пыль
пересоздадут переоденут
соберут волосы в пучки обстригут волосы криво горячими ножницами
несуразные лица бедные лица пожухлые тела стеклянные макушки
и пальцы и пальцы и пальцы не сотворившие удушья
по белой известке не существующего рисунка накорябают дом и цветочек
забудут дорисовать —
не вспомнят
как выглядит человечек
зацветет крыжовник
к концу июля ягоды кисловаты и шершавы
черноплодная рябина вяжет во рту сплетает паутинку из размолотых гладкими белыми зубами комочков и соленой окрашенной в темно-синий цвет пузырящейся слюны
земля суха ветер — пекло
вода — только в реке с неровными баками с природной насыпью
река Воря бассейн Клязьмы быстрым течением поднимает со дна ржавый густой песок
сносит повалившиеся сучки могучих деревьев
относит от берега глотает и выплевывает
втягивает в себя тянет за собой
ягоды дикой малины и голубики когда-то давно собираемые бабушкой в августе в месяц ее рождения
не заполнят лес —
редеет лес беднеет лес иссушается лес
огородами тропинками тупиками
голос надрывается глаз напрягается тело искривляется
живое существо покрывается стеклянным налетом слетевшего с куста недозревшего крыжовника
посыпается землей пылью пеплом
поливается речной водой наливается речной водой
столбенеет стекает вода вытекает вода
растекается существо обвитое корнями сухих диких соцветий
воздухом горящего августа ненаступившего дня ненаступившего рождения моей бабушки
31.05.2023
«пункт временного размещения»
Барабанные перепонки крошились завывание сирен грохот горло затекло
Маша…
подвальная пыль просачивалась между ресницами налипала как мокрый мартовский снег утяжеляла веки
моргнув с трудом засыпать бесполезно изматывающе часами процеженная сквозь уплотнившееся бессилие невозможность проредит густые ресницы разотрет черноту не смахнет черноту с дряблых век
Маша…
кафельный пол леденящий провалившийся в полусне под уставшим телом сдавливал крестец
сидеть лежать больно
Маша…
Маша встала вытянулась подняв и опустив левую руку Маша не чувствовала левого плеча
пятилетний Петька ерзал копошился
Маша щелкнула пальцами всеми кроме одного безымянного правого
когда он ушел не вернулся в истерике Маша стаскивала кольцо с наивысшей степенью озверения
палец издал жалобный треск часть между второй и третьей фалангами повисла без движения
ныла вся правая кисть боль тянулась до локтя пылая огнем возвращалась в травмированный сустав утроенным костным завыванием
Маша попыталась пройтись крохотное пространство помещалось в ладони
Маша перевернула ладонь тыльной стороной посмотрела поверх темной сморщенной кожи за двое суток постаревшей руки: безымянная дыра спасения
мам, я хочу пить окликнул ее встревоженный Петька я очень хочу пить
потерпи, дружок проглатывая часть букв ответила Маша еще недолго недо…
ее губы сухи покрытые неравномерной корочкой сильнее заметной на нижней припухшей побелевшей части беспокойного рта
в уголках проглядывали трещины кровоточили когда Маша улыбалась
странно: улыбаешься с кровью умираешь с почетом выживаешь с позором
дверь подвала хлопнула о расшатанный косяк Мария Васильевна возникла в полутьме с низким потолком предвещающе
долго еще нам тут сидеть запричитала долго
если бы мы знали порядок о порядке сами находились в порядке нечего было бы делить отбирать
Мария Васильевна горестно втянула сырой подвальный воздух приземлилась на покрывало сложенное трижды для мнимого удобства
действия не спасали ее потертые временем неслаженно двигающиеся конечности
люди ворочались иногда ворчали хотели уместить себя в пещерной глубине поместить тела в безопасные выемки навязанного сооружения
люди прохаживались от угла до угла изнемогали от жажды и сквозняков люди закрывали лица руками в попытках уснуть и проснуться
реальность бабахнула перевернула представления о неприкосновенности узаконила «можем повторить»
растерянные замурованные кучковались притирались друг к другу спинами боками вытянутыми или поджатыми ко впалым животам ногами
отогревались
сплочение повисало в воздухе
растекалось пятном натянутым шатром посреди разгневанной тайги выныривало из немоты пепельных лиц
вскрывалась боль беспощадная угнетающая боль раскалывания раскладыванием рюкзаков помятых пакетов по местам не принадлежащим никому
пропадали вода электричество обрывались линии передач скудела мобильная связь останавливался поток смс-сообщений умолкали мессенджеры
люди теснились бок о бок с ядовито зыркающим по сторонам остервенением
каждый сохранял себя в своей зоне некомфорта
и когда от нас не останется ничего
Маша…
нервно размышляла Маша
ничего существенного ничего реального ничего личного
распутаются все клубки расплетутся все ниточки
снимут катышки с поношенных вязаных свитеров с высоким двойным горлом пропитанных потом железом бетоном
расстегнут все пуговицы на отглаженных рубашках с широкими манжетами с вкраплением ржавчины
разберут по цветам все детские майки с растянутым низом облитые сладким кипятком
сложат стопками все взрослые брюки со стрелками небрежными подворотами простроченными зигзагом засаленных ниток
и когда от нас останется густой стиральный порошок не допущенный к делу разлитый в общественных местах скопления единиц скопления сотен скопления тысяч
нас стошнит
да именно так
Маша продолжала закручивать заучивать навалившуюся мысль
стошнит в то самое отверстие овальной перламутровой раковины заплеванной передавленными остатками ягод горчащей рябины
нас вывернет наизнанку
вышвырнут погибающее тело на бетонный отшлифованный пол
застуженные придатки удалённые маточные трубы пресечение функции размножения —
противозачаточное средство извлекающее человеческое зверство из моногамного тела
синхронность самоуничтожения подкармливает миллионы виселиц податливыми шейными позвонками
захлопните дверь сквозит
пригрозил смотрящий в затасканном камуфляже крики преобразовывая в остывающую тишину
от нас не останется ничего
Маша… Ма…
ничего существенного реального личного
ничего громкого
мама, я тут
голос из-под сложенной несимметричными кусками стены голос
мама, я…
сжимая раскрошенный леденец жжёный сахар на спичечном стебельке
31.05.2023 История, рассказанная шепотом
«Как это, блядь, возможно»
пространство текста не допускает излишества знаков с одной стороны но вмещает звук подобный раскатистому грому протяжному гулу обезличенному стойкому гудению в забитых ушах
войны в природу человека как будто встроены неистребимой потребностью обладания захвата деления отрицанием неприкосновенности вопреки омерзению слепоте
отпевание безучастности и непричастности — свойство избавления:
ни шелохнуться не вздрогнуть не воспринять не принять — пропевание тишины хлестающей по окровавленному лицу
человек отгораживается доводами умыслами сомнениями допивает тишину обновляет тишину хором несуществующих голосов существующих текстов
фиксация проистекающего из ничего неизбежно подтолкнет к неотрицанию момента:
просочившимся многоголосьем неотменяемым неотъемлемым зазвучит «Московский хор» Петрушевской
мы исполосуем свою наготу
что станет с той бедой неназванной но признанной главенством вычурной сумятицы и неразберихи преобладающей позицией превосходства
преимуществ у войны нет не может быть обязано не быть
жизнь обязана быть вне подлости и бессилия
страх осознания спасения одного взамен гибели другого
«как, это блядь, возможно» (1)
достанется ли нам не лишенным анализа рефлексии и борьбы бесстрашие
«театр — документ и свидетельство времени, война — это больно, больно каждый день» (2)
допущение распущенности — признак каждодневного константного контрастного пересоздания боли
только текст как единственный непреложный документ перепечатывающий ночь и день одного месяца в одном проклятом году разделяет тишину и крик
тишина крик набухают распространяются длятся
«Прощай на всякий случай, Люби на всякий случай» (3)
всякий случай беспощаден
всякий случай как стеклышко мерцающее посланием в бутылке
обязательно прибьется к берегу обязательно той земли где сохранят обрывок сморщенной бумаги и букв записанных вразнобой
всякий случай ребус обязательно разгаданный на краю той земли где заживут раны где заживут люди
обживая полюбившееся место встреч